Мани Лал позирует французскому фотографу после удачной охоты за мёдом, Непал, 1987 год. (Eric Valli) |
Может и не о Китае, но о соседях Непальцах. Очень красивые фотографии под катом.
В 1987 году французский фотограф и документалист Эрик Валли (Eric Valli) посетил Непал с целью изучить образ жизни тибето-бирманского народа гурунгов. Во время путешествия Валли посчастливилось познакомится с «охотником» за диким медом по имени Мани Лал (Mani Lal). Уже немолодой мужчина являлся одним из последних, кто обладал навыками сбора мёда на недоступных склонах гор. Он позволил Эрику Валли отправится вместе с ним и группой его помощников на опасную охоту за сладкой добычей.
Фотограф был изумлен, когда увидел на какую высоту забирался Мани Лал, лишь обвязавшись веревкой вокруг пояса. Орудуя одной бамбуковой палкой, мужчина легко срезал соты с мёдом из улья и наполнял корзину за спиной. Чтобы успокоить разозлившихся пчёл, Мани зажигал пучок травы. Эта опасная процедура обычно занимает у охотника 2-3 часа.
По словам Мани Лала, его сыновья не пожелали рисковать жизнями, а потому искусство собирания дикого мёда может быть утеряно для гурунгов навсегда.
В 1987 году французский фотограф и документалист Эрик Валли (Eric Valli) посетил Непал с целью изучить образ жизни тибето-бирманского народа гурунгов. Во время путешествия Валли посчастливилось познакомится с «охотником» за диким медом по имени Мани Лал (Mani Lal). Уже немолодой мужчина являлся одним из последних, кто обладал навыками сбора мёда на недоступных склонах гор. Он позволил Эрику Валли отправится вместе с ним и группой его помощников на опасную охоту за сладкой добычей.
Фотограф был изумлен, когда увидел на какую высоту забирался Мани Лал, лишь обвязавшись веревкой вокруг пояса. Орудуя одной бамбуковой палкой, мужчина легко срезал соты с мёдом из улья и наполнял корзину за спиной. Чтобы успокоить разозлившихся пчёл, Мани зажигал пучок травы. Эта опасная процедура обычно занимает у охотника 2-3 часа.
По словам Мани Лала, его сыновья не пожелали рисковать жизнями, а потому искусство собирания дикого мёда может быть утеряно для гурунгов навсегда.